Опубликовано 22 июн 2012 в 10:49 3164 просмотра

1 1 голос

Появившись в начале 50-х годов прошлого века, этот пассажирский лайнер К. Б. Ильюшина быстро завоевал всеобщую любовь пассажиров и летчиков Аэрофлота. Он с комфортом перевозил 100 пассажиров на расстояние до 6000 км (Ил-18Д) и крейсерской скоростью 650 км/час. А главное, этот самолет был очень надежным и неприхотливым к условиям взлета и посадки. Очень экономичными были и 4 его турбовинтовых двигателя. Ил-18 был самым массовым самолетом Аэрофлота до конца 70-х годов. Даже с появлением скоростных туполевских машин летчики малой авиации предпочитали переучиваться на Ил-18, игнорируя Ту-104, Ту-134 и Ту-154.

К началу 70-х годов часть лайнеров Ил-18 вылетала свой ресурс. Обследование узлов самолета показало: у лайнера остается большой запас прочности. Конструктор Ильюшин согласился на продление ресурса лайнеров на 50 %, затем его уговорили продлить ресурс вдвое. Но на больше он не пошел. И дальнейшее продление ресурса было узаконено специальной комиссией Министерства Гражданской авиации (МГА).

ГЛАВА 1
ИСПЫТАНИЕ ГРОЗОЙ
В 1981 году мне довелось убедиться в прочности машины Ильюшина. В нашу «грузовую эскадрилью» поступили 10 самолетов Ил-18, отлетавших два с половиной ресурса. После капремонта их «доработали», сняв пассажирские кресла в первом и втором салонах, к полу прикрутили грузовые поддоны, установили аппарель с ручной лебедкой-тельфером. Лишь в хвостовом салоне оставили 15 кресел для сопровождающих грузы и почту. Так появился «новый» грузовой лайнер Ил-18-Т. За рейсы на этих «старичках» экипажам сделали надбавку в 15%, но парашютов не выдавали.
В тот день наш молодежный «экипаж коммунистического труда», занявший второе место по управлению в «социалистическом соревновании», вылетел из Красноярска в Краснодар для работы на «фруктовых рейсах». Целый месяц нам предстояло возить черешню, абрикосы и яблоки в Норильск, Анадырь и Магадан. Курортный сезон был в разгаре, пассажирские рейсы не справлялись с нагрузкой и нам постоянно навязывали по 10-15 пассажиров, зная, что в хвостовом салоне есть 15 кресел. Самолет был недогружен: 2 тонны ящиков солонины и тонна почты. Отказаться от пассажиров было невозможно. Мне, как младшему «чину» в экипаже – бортоператору, предстояло выполнить роль стюардессы и покормить пассажиров да первой посадки в Уфе.
4 часа до Уфы летели без приключений, пассажиры, отобедав, дремали в предвкушении пляжных романов. Оживились и глазели в иллюминаторы, когда я объявил им, что внизу – дельта Волги и Каспийское море. Еще раз оживились, когда я объявил о начале снижения и температуре +35С в Краснодаре.
Между тем, это была не вся правда: еще в Уфе экипаж получил плохой прогноз по Краснодарской зоне – «грозовой фронт высотой до 9000 метров, шириной 300 км». Но за 2 часа полета мы должны были успеть приземлиться в Краснодаре до прихода грозы. Все бы так и было, на в Уфе целый час прождали заправщика. И теперь штурман Игорь Циберман яростно щелкал тумблерами своих приборов, спрямлял маршрут и бормотал: «Успеваем «тика в тику». Обычно невозмутимый командир Юрий Баталов, бывший военный летчик, тревожно заглядывал в экран своего локатора, наблюдая приближение огромной «засветки» - заряженной части грозового фронта. 30-летний второй пилот Серега Белов по-неопытности любовался темно-синими громадами грозовой «Кучевки», перепоясываемой молниями.
- Разрешите посадку! – взмолился штурман, - мы успеваем!
- Разрешаю один заход по фактической видимости и уход на запасной в Сочи – нехотя согласился диспетчер.
Через минуту он «завернул» в Сочи 3 пассажирских рейса, идущих на 10-15 минут позади нас.
- Повезло, заходим, ребята! – стиснул штурвал в руках Баталов, - Серега, держи свой штурвал крепче, но мне не мешай!
Белов и без того уже с ужасом смотрел на приближающуюся серую стену ливня с белыми полосами града.
- Валера, пристегни всех пассажиров – рявкнул мне командир, - а ты, Славик, прибери тягу двигателей, идем с превышением скорости снижения…
Я метнулся в хвостовой салон, увидел испуганные лица пассажиров, в иллюминаторы увидевших, что мы со всех сторон окружены черной мглой и частыми разрядами молний. Все были пристегнуты и руками вцепились в подлокотники. С натянутой, вымученной улыбкой раздал всем гигиенические пакеты: самолет уже швыряло вверх и вниз восходящими потоками приближающейся грозы.
Мы вышли на прямую к ВПП и снижались по глиссаде с некоторым превышением скорости. С обратной стороны ВПП также стремительно надвигалась необъятно широкая свинцовая стена ливня с градом.
Но нам надо было ежесекундно снижать скорость хотя бы до 280 км/час (длина ВПП позволяла). Ливень же свою скорость наоборот увеличивал и стремительно поглощал не только взлетную полосу, но и все вокруг.
До полосы оставалось 2 км, мы уже были над «ближнем приводом», когда вместо ВПП увидели клубящиеся вихри дождя и града. «Всем двигателям – взлетный, закрылки, шасси, убрать!» - четко, но хрипло приказал Баталов. Лайнер, резко набирая скорость, под углом в 45 градусов пошел вверх. И тут же врезался в густую кашу из воды и града. Рокота 4-х турбин не было слышно из-за непрерывного грохота разрядов молний, которые распарывали мглу вокруг самолета с интервалом в 2-3 десятых доли секунды.
Встречный поток воздуха, переполненного водой, стал задирать нос самолета на закритический угол.
- Мужики, помогите… штурвалы! – прохрипел командир. Мы и без того видели, что два летчика не могут дать штурвалы от себя и выровнять машину. Штурман помог Баталову, а я – Белову и самолет стал медленно опускать нос.
- Летим к центру «засветки»! – прокричал штурман, - связи с землей нет, надо дать влево на 50 градусов!
Самолет швыряло как щепку в водопаде, а когда дали левый разворот, триммеры зашкалило и лайнер завалился на левое крыло почти на 90 градусов. Снова вчетвером удалось выровнять машину и начать удаление от центра грозы, где нам просто оторвало бы крылья вихрями, по скорости близкими к «торнадо». Молнии голубыми змейками несколько раз с грохотом и шипением скользнули по плоскостям (крыльям), приборы бешено вращали стрелками от воздуха, перенасыщенного электричеством. Лишь оба гирокомпаса четко работали, После сильнейшей вспышки прямо по курсу на самолет понеслась целая куча «новорожденных» шаровых молний величиной с теннисный мяч. Они с треском коснулись лобовых стекол кабины, но прожечь их не успели, оставив на стеклах синие ожоги. Это произошло за 5-6 секунд, я только успел зажмурить глаза и зачем-то пригнул голову.
Мы со скоростью 720 км/час на форсаже неслись прочь от центра «засветки», но по-прежнему ощущали себя словно внутри пустой алюминиевой бочки, по которой со всех сторон лупили железными палками.
Минут через десять, на высоте 7000 метров, на траверсе Новороссийска, молний стало поменьше, но сильнейшая болтанка не прекращалась. Летчики с трудом оторвали наши пальцы от своих штурвалов. Баталов даже улыбнулся и сказал: «Буду теперь вас дразнить «бустерами»! (бустеры – усилители рулей реактивных самолетов) и отправил меня проверить самочувствие пассажиров.
Проходя по грузовым салонам, я с ужасом увидел, что шпангоуты фюзеляжа на каждой воздушной «яме» шевелятся, т. е. синхронно ходят то назад, то вперед на 2-3 сантиметра! А что было с ними 15 минут назад? Долететь бы до Сочи и не развалиться нашему «старичку» с третьим ресурсом налета!
Лица у пассажиров были почти зелеными. Две пожилых женщины на первом ряду плакали навзрыд. Я неуместно радостным голосом, в перерывах между грохотом разрядов сказал: «Уважаемые пассажиры, от имени экипажа приношу извинения за сильную болтанку: мы находимся в зоне повышенной турбулентности. Аэропорт Краснодара закрыт по метеоусловиям, через 40 минут мы приземлимся в аэропорту Адлер города Сочи…
- Ура! – радостно вскричал юноша с переполненным гигиеническим пакетом в руках, - мне туда и надо, а на Сочинский рейс билетов не было!
Эта реплика сразу разрядила обстановку: женщины перестали плакать, хотя самолет еще изрядно подбрасывало.
Я раздал дополнительную пачку гигиенических пакетов, открыл бортовую аптечку для всех желающих принять валидол и аэрон. Среди пассажиров было всего 4 мужчины и все они бодро заулыбались. Однако я всем запретил отстегивать ремни безопасность вплоть до приземления.
Мы вышли из грозового фронта только над Большим Кавказским хребтом. Долго объяснялись с диспетчером ПВО по поводу «отклонения от маршрута».
Игорь Циберман объявил: «Мы пересекли фронт снизу вверх по диагонали, в «засветке» летели 20 минут!»
В Адлере приземлились благополучно, но при осмотре самолета увидели, что передние кромки крыльев словно побиты молотком (следы крупного града), крылья сверху и стекла (плекс) кабины – в синих ожогах молний. Нужно было менять спиральки противообледенительной системы и обследовать силовые узлы. Вызвали комиссии из Москвы и Красноярска. (Незапланированный отдых экипажа в Сочи длился 5 дней!)
Едва мы вышли из аэропорта, как были окружены нашими пассажирами. Летчикам подарили букеты цветов и следы помады на щеках.
«Все, ребята! Курс – на ресторан и на пляж! – сказал командир, - сегодня мы все родились во второй раз!». Возражать никто не стал…
P.S. После обследования комиссиями наш Ил-18 был признан пригодным к дальнейшей эксплуатации.

ГЛАВА II
ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ
РЕВНИВОГО МУЖА
Высший пилотаж (за исключением «штопора») на пассажирских лайнерах в 70-е годы впервые в мире выполнил летчик-испытатель, сын знаменитого конструктора Ильюшина.
Стоместные Ил-18 устойчиво и без напряжения крутились в небе Подмосковья, делая «петлю Нестерова», пикировали. Чувствовалось, что конструктор истребителей и бомбардировщиков «по-привычке» заложил выносливость к перегрузкам и в пассажирские лайнеры.
Ил-18, хоть и был менее скоростным, чем Ту-104, но обладал безупречными характеристиками взлета и посадки и, как показала жизнь, трехкратным запасом прочности.
Уникальный случай убедиться в этом произошел в одном из Уральских промышленных центров.
Дежурный авиатехник аэропорта, специалист по обслуживанию и предполетной подготовке самолетов Ил-18 в этот день был очень раздражен. Накануне сосед «по секрету» сказал технику, что к его жене «похаживает ухажер»…
На город опускался зимний вечер, когда сосед позвонил технику на работу и сказал, что любовник уже пришел с цветами и шампанским.
Отпроситься с работы технику не удалось: в смене не хватало специалистов и его отправили прогревать моторы Ил-18 и проверить работу закрылков и элеронов за 3 часа до рейса.
Буря в душе ревнивого мужчины разрасталась, но работа есть работа. Он запустил все 4 двигателя и стал проверять их работу на всех режимах, когда в голову ему пришла мысль, что он может уже не «застукать» жену с любовником. Он представлял себе любовные ласки изменницы, обида и гнев быстро переросли в желание: «убить обоих, и именно в постели!»
Он попросил своего помощника, стоящего снаружи самолета, убрать колодки-стопоры из-под колес под предлогом «подвинуть самолет вперед метров на 5, чтобы удобнее было подгонять пассажирский трап», а потом отправил «за бортовым журналом».
Он запросил «техническое руление» у диспетчера по радио, якобы для перегона на другую стоянку, хотя это не входило в его обязанности. Диспетчер подумал, что самолет перегоняет дежурный резервный экипаж и руление разрешил.
Ил-18, взревел турбинами и порулил среди рядов самолетов. В аэродромной суете большого аэропорта, когда кто-то рулит, кто-то взлетает, кто-то заправляется, никто не обратил особого внимания на то, что Ил-18 порулил на «старт». Диспетчер «старта и посадки» переполошился, увидев на ВПП самолет с номером, не значащимся в его списке и запросил Ил-18: кто разрешил вам занять ВПП? Ваш рейс? Уберите машину с полосы!
«Борт» не ответил и стал стремительно разгоняться. Пришлось отправить на «второй круг» заходящий на посадку Ту-154. Минут 5 ушло на переполох между диспетчерами руления, старта и руководителем полетов. Когда врубили сигнал «Угон воздушного судна», Ил-18 уже летел над городом на высоте 500 метров. Радиосвязь была отключена. Наладить связь с самолетом взяла на себя специальная комиссия. Ил-18 между тем рыскал над городом. Ревнивый техник в состоянии аффекта искал свою пятиэтажку, чтобы вонзиться в квартиру на пятом этаже и прекратить невыносимые муки любви и ненависти. Что при этом обрушится весь дом, он уже не думал: главное отомстить и умереть!
Он вывел самолет на прямую, но на пути к дому торчали трубы ТЭЦ и оборонного завода. Он завалил самолет на 90 на одно крыло, пролетел между трубами ТЭЦ, но когда Ил-18 выровнял, злополучный дом уже промелькнул внизу.
Техник никогда сам не летал, но всю авиамеханику Ил-18 знал до винтика. Адреналин, бивший через край, помогал делать все четко и быстро. Совершив два безуспешных захода на пятиэтажку, он снова набрал высоту, лихорадочно соображая, как зайти к дому с задней стороны.
Между тем авиатехники смены сообщили чрезвычайной комиссии, что Ил-18 угнал дежурный техник Семен Васильевич Ардов. Характеризовали его, как спокойного и уравновешенного человека, активного коммуниста, принципиального наставника. Рассказали, что он пришел на работу раздраженным и пытался отпроситься домой.
Позвонили Ардову домой, но там никто не брал трубку.
Комиссия сделала все, что положено в таких случаях: аэропорт закрыли, истребители ПВО перекрыли все направления.
Стало понятно, что Ил-18 не покинет пределы города и опасно снижается в районе дома, где жил Ардов.
Паре перехватчиков «Су» дали задание взять угнанный самолет в клещи.
Ардов плакал от отчаяния, пытаясь сверху наметить прямую к дому, когда рядом, справа и слева внезапно появились «сухие». Что побудило его включить переговорную частоту и он сразу же услышал голос руководителя полетов: «Семен Васильевич! Просим вас вернуться в аэропорт! Вы подвергаете опасности тысячи жизней, в том числе ваших внуков Алеши и Леночки (текст писал врач-психолог). Следуйте за истребителями, они поведут вас на посадку!
- Я убью эту…! – закричал в эфир Ардов, но в его голосе почувствовалась какая-то неуверенность. – Это сработало упоминание о внуках. Он представил лица малышей, детей его дочери, живущей в соседнем доме: нет! Нет! Они не должны погибнуть!
Появление угонщика в эфире мгновенно прояснило его адское намерение. Через минуту милиция приступила к эвакуации жильцов 3-х пятиэтажек, стоящих близко друг к другу.
Ардов очень уважал руководителя полетов, секретаря парторганизации наземных служб аэропорта. Именно поэтому психолог поручил РП уговаривать техника. С появлением связи с Ил-18 психолог шепотом диктовал РП текст: «Семен Васильевич, ваша супруга сейчас находится в квартире дочери. Неужели вы хотите взорвать Алешу и Леночку! У вас всего 5 тонн топлива, вы же знаете, что самолет не заправляли, топливо быстро закончится и Ил-18 рухнет на жилые дома, погибнут женщины, дети, ваши внуки! Возвращайтесь в аэропорт!»
Ардов бросил взгляд на указатель топлива: его хватало еще минут на 15, уже горела красная лампочка…
Горячая любовь к внукам сработала и он хрипло сказал: «Хорошо, я возвращаюсь».
Вместо маниакального желания «убить во что бы то ни стало!» появилась страшная усталость в мышцах, пуки сводило. Теперь его действиями командовали летчики истребителей: «Набери высоту 500 метров, следуй строго за нами! Убери правый крен! Убери левый крен!»
Ил-18 летел будто по синусоиде (позже выяснилось, что Ардов был уже на грани инсульта). Мысль о внуках не давала ему потерять сознание и он упрямо вел Ил-18 за «сухими», выравнивая крены.
Его уже ввели в «глиссаду» захода на ВПП, но он никак не мог равномерно снизить тягу двух боковых двигателей! Шасси выпустить! Закрылки на 15? Выпускай, держи ровно!
Скорость превышала посадочную, но все понимали, что второго захода не будет.
По команде «штурвал на себя» он выровнял самолет у самой земли и коснулся ВПП основными шасси, «закозлил», успел включить реверс, но все-таки выкатился за полосу на грунтовое окончание.
Люк открыла снаружи аварийная бригада. Ардов лежал вниз лицом на штурвале в глубоком инсульте. Сотрудники КГБ первыми осмотрели и сфотографировали «угонщика», потом пустили «скорую»…
Ил-18, летавший уже по второму ресурсу, с честью выдержал и это испытание.
Ардов (ФИО изменены) после выздоровления 2 года находился в «психушке». Жена его за это время вышла замуж за того самого любовника и больше на глаза Семену Васильевичу никогда не появлялась: боялась повторения припадка…